Встреча Нового 2006 года. / «Славянский тур» май 2009 года.

Хороший город Смоленск. Достоин того, чтобы посетить его несколько раз. Я была там дважды…

Петропавловская и Варваринская церкви

Первый раз мы с подругой Олей ездили на новогодний тур Смоленск – Талашкино, — это было еще до того, как Олина нелюбовь к Новому году пересилила желание путешествовать. Мы тогда долго выбирали, куда и как поедем. До этого дважды ездили в железнодорожные туры. У них есть свои минусы: 1) если вы плохо спите в поезде, то из четырех ночей вы, считай, три не спите, 2) даже если покупать билеты за 45 дней, скорей всего, у вас будет место верхнее боковое рядом с клозетом, так что лучше сразу заказать билет в турфирме за некоторую переплату. На этот раз мы очень быстро столкнулись и с минусами автобусных туров: 1) два раза минимум по полдня в дороге плюс день на частичное отсыпание и пикник — собственно на город остается не так много времени, 2) некоторое количество народа едет с целью порезвиться на природе, ужирается еще в автобусе и ведет себя соответственно.

Нет, собственно, в этот раз, несмотря на перманентно плохую погоду, все было нормально: любители активного отдыха расположились в задних рядах, и сморило их уже где-то после Кубинки, экскурсовод подобрался хороший, а на полпути нам даже устроили пикник на обочине: вынесли столы, на которые выставили довольно приличные бутерброды и сладости; кофе же и чай всю дорогу водились в автобусе в изобилии.

За тем и прибыли в Смоленск – не рано, уже ощутимо смеркалось.

Второй раз я отправилась в Смоленск почти случайно: в конце отпуска неожиданно получила деньги. На что их лучше потратить, когда не имеешь ни одной неразбитой пары обуви, клозетный бачок неисправен, а холодильник дышит на ладан? Конечно, на путешествие! Тур, под названием «Славянский», был куплен за день до отъезда, и на 9 Мая я поехала по маршруту Смоленск – Полоцк. Дорога, вся в майском цвету, была чрезвычайно живописна, экскурсию же я помню не очень; естественно, учитывая праздничную дату, в ней преобладала военная информация.

Поскольку стартовали рано и, благодаря хорошей на этот раз погоде, двигались довольно быстро, к середине дня успели не только прибыть на место, но и разместиться и пообедать. Гостиница, кстати, была та же самая – «Россия».

Свирская церковь

В прошлый раз, едва вошли в холл гостиницы, значительная часть группы стала требовать, чтобы им дали номера на максимально верхних этажах. Мы думали, что дело в нежелании наслаждаться всю ночь звуками банкета, который состоится в ресторане внизу, и, хотя номера были заранее распределены, уступили наше временное пристанище на шестом этаже двум пожилым женщинам, а сами въехали на второй. Оказалось, все гораздо занятнее: гостиница переживает масштабный ремонт с заменой мебели и прочего оборудования, причем он движется сверху вниз и вот как раз до шестого этажа и дошел.

В нашем же коридоре на полу лежали насквозь вытертые ковровые дорожки, гнездо замка в несколько раз превосходило ключ в диаметре, поэтому открывать ободранную дверь было затруднительно, в номере розетки вываливались из стен и висели на одном проводе, дверца классической советской гостиничной тумбочки открывалась только внутрь, а венчал композицию черно-белый телевизор с рычаговым переключателем.

Кровати, числом на одну больше, чем было нас, впрочем, нам даже понравились – как в нашем детстве, с панцирной сеткой, на них было хорошо прыгать, особенно спьяну.

Ремонт в гостинице продвигается очень неторопливо, и спустя несколько лет я жила ровно на том этаже (четвертом), до которого он дошел. Поклеили обои, обновили мебель, поменяли электрику-сантехнику, поставили даже новые телевизор и холодильник. Все стало довольно прилично, хотя и несколько тесновато, особенно в местах общего пользования.

Успенский собор

Замечу, что программы по Смоленску в эти две поездки практически не совпадали, единственным общим пунктом была обзорная экскурсия в первый день. И если первый раз мы фактически ничего и не видели – программу заметно сократили из-за нашего опоздания, к тому же было темно и скользко, то теперь у нас были все возможности насладиться праздничным и цветущим майским городом.

Первый и главный пункт, конечно, Успенский собор. Он был выстроен в начале XII века, но взорван во время польской интервенции. Его пытались восстановить после возвращения Смоленска Москве, но это оказалось невозможным, и фундамент разобрали. Заново собор начали отстраивать при Алексее Михайловиче, и продолжалось это около ста лет. В таком виде он предстает перед нами и сейчас.

Собор огромен, высота стен около 70 метров, внутри – уникальный барочный иконостас и, конечно, главная святыня – Смоленская икона Божией Матери, присланная сюда, по преданию, Борисом Годуновым. Еще одна святыня – плащаница «Положение во гроб», вышитая в середине XVI века, – была вкладом в Успенский собор Московского Кремля Ефросиньи Старицкой, уворована оттуда наполеоновской армией и отбита вместе с другими ценностями русским отрядом на территории Смоленщины, за что и пожалована смоленскому Успенскому собору.

Во-вторых, показывали Смоленский кремль. Это выдающийся памятник древнерусского оборонного зодчества, строил его на рубеже XVI—XVII веков Федор Конь. Кремль большой, сохранился, правда, фрагментарно, но этих фрагментов довольно много и они впечатляют. Кое-где на стену можно залезть, но это мы сделали позже.

И конечно, места воинской славы: сквер памяти, памятник Багратиону и Барклаю, изображенным в виде двух орлов, один из которых побеждает силой, другой – хитростью.

Смоленск имеет свое архитектурное лицо. В нем много модерна, преимущественно национально-романтической разновидности; но в первый раз мы мало что разглядели из-за темноты.

Во второй приезд мы посетили также один из смоленских музеев – картинную галерею «Русская старина» имени Тенишевой. Она и положила начало музею, облазив все смоленские чердаки в поисках предметов старины. Собрала уникальную историко-этнографическую коллекцию, куда входили иконы, старинные книги, крестьянская утварь, народная одежда. Сначала все это хранилось в Талашкине, чуть позже в Смоленске по проекту Малютина было построено это здание. Теперь там в основном художественное собрание. Само помещение интересно, в духе смоленского модерна, и картин много хороших. Особенно мне запомнились два неморских пейзажа Айвазовского – лесная опушка, белый снег, низкое зимнее солнце. Я даже пожалела, что он так зацикливался на море.

Ограда памятника Глинке

Единственное, что нам показали в первый приезд и не показали во второй, — сквер с памятником Глинке. К сожалению, была уже полная темень, и собственно памятник практически не удалось разглядеть. Но самое ценное в нем – его ограда в виде нот, и ее как раз было немного видно.

Потом нас отпустили гулять и готовиться к встрече Нового года. Мы чуть-чуть прошлись по окрестностям гостиницы, обозрели замерзший памятник Марксу, купили местных наливок и вернулись к себе, тем более что время уже поджимало.

Собственно встречу Нового года описывать не буду, ибо ничего интересного: ели, пили, слушали музыку, в полночь прерванную по традиции выступлением президента; ушли спать довольно скоро после полуночи. Помню только, что спьяну мое одеяло казалось мне треугольным и этот факт очень меня смешил.

На следующий день, после позднего завтрака, была запланирована поездка в лес на развлечения. Мы с Олей имели счастье развлекаться в лесу многократно: чего стоит только встреча Рождества ночью на тридцатиградусном морозе в лесах Владимирской губернии. Поэтому мы справедливо решили, что елок-березок в нашей жизни будет еще немерено, а вот возможности погулять по Смоленску может больше не представиться. Поэтому мы отделились от группы и пошли осваивать город.

У нас была книжечка «Православные храмы Смоленска», повествующая, что в городе, в частности, есть три храма XII века. Их мы и решили осмотреть в первую очередь.

В первом из посещенных нами храме – церкви Иоанна Богослова – от XII века мало что осталось: она была и обращена в костел во время захвата Смоленска Сигизмундом, и перестроена в XVIII веке, и вновь разрушена во время наполеоновского нашествия, и сильно пострадала в Великую Отечественную. О древних временах напоминают только зоднажи в алтарных апсидах.

Петропавловской церкви, что рядом с вокзалом, повезло несколько больше. Ее тоже обращали в костел, разграбляли и разрушали, но в 60-х годах ХХ века реставраторы смогли вернуть ей первоначальный облик. Рядом с ней Варваринская церковь. Она помоложе – XVII века.

И наконец, самый интересный храм XII века – церковь Михаила Архангела (Свирская). Это вообще один из лучших смоленских памятников. Она стоит поодаль от всех остальных достопримечательностей, на окраине города, на высоком холме, по обледенелым склонам которого мы и скатывались вниз. Такая легкая, стройная, почти готически устремленная вверх и вместе с тем гордая и торжественная. Она дошла до нас в близком к первозданному виде, внутри даже сохранились фрагменты росписи.

С трудом спустившись с обледенелого холма вниз, пошли в центр города, смотреть более поздние храмы. Осмотр преобладал наружный, поскольку почти все храмы были закрыты. Подходили, например, к Одигитриевской церкви, расположенной на берегу Днепра и встроенной в кремлевскую стену на месте одной из башен. Или другая церковь, тоже встроенная в стену, — Тихона Задонского. Сначала это был тюремный храм, а сейчас там находится – что бы вы думали? – музей водки.

Смоленск. Редкая птица долетит до середины Днепра..

Перебрались на другой берег Днепра, над которым почему-то кружили несметные стаи птиц. «Редкая птица долетит до середины Днепра», — сказали мы хором. Там было еще несколько храмов. Путеводитель позволил опознать Нижне-Никольскую церковь, еще несколько были недействующими, в одном находилось что-то типа хозяйственного магазина.

На этом мы устали и проголодались и зашли в чайхану. Очень дешево и душевно поели национального супчика с бараниной и пошли дальше, опять на Соборную гору. Не торопясь, без суеты посетили еще раз Успенский собор и осмотрели несколько храмов поблизости от него: Богоявленский, Благовещенский, кажется, еще какой-то. Мы бы и еще походили, да зимние дни коротки, сгустились сумерки, и мы вернулись в гостиницу.

Гораздо более насыщенным был второй день в следующем смоленском путешествии. Рано встали, кое-как позавтракали (я-то весьма неприхотлива, а от моих коллег исходил оглушительный шквал критики в сторону ресторана гостиницы «Россия»: не каждый в состоянии проглотить холодное пюре зеленого цвета, намертво прилипшее к тарелке и дополненное подозрительным на вид мясообразованием) и уже в восемь часов двинулись в сторону Полоцка. Расстояние от Смоленска до Полоцка километров, по-моему, триста, причем семьдесят из них приходится на российскую территорию, а остальное – на белорусскую, а по времени прохождения обе части практически одинаковы, и пересечение границы ощущаешь буквально пятой точкой, настолько разнится качество дорожного полотна.

Таможню прошли на ура: прикордонник поднялся в автобус, спросил, есть ли у нас паспорта, и, получив утвердительный ответ, дал отмашку.

До этой поездки представление о Белоруссии я имела самое смутное: ну, что-то там связанное с военной славой, ну, своя история, от памятников которой мало что сохранилось, ну, занятный персонаж Батька, по преданию летающий над своей вотчиной на вертолете и наблюдающий сверху, как дела, а потом с вертолета же на голову провинившимся что-то и кидающий… Однако сразу по пересечении границы меня поразила, помимо, как уже было сказано, состояния дорог, чистота и ухоженность. Засеянные поля, приличные домики, никаких валяющихся по обочинам пьяных граждан.

Сначала сделали небольшую остановку в Витебске, главным образом для обмена валюты. К моему большому удивлению, никаких зайчиков и белочек на белорусских рублях не обнаружилось. Деньги как деньги, только их на 100 наших рублей чуть ли не два кило выдали. Посмотрела на цены вокруг себя: 8 тысяч туалет на вокзале, 15 тысяч – пирожок с капустой. Прикинула, что 100 наших рублей на сувенирные потребности мне должно хватить.

В Белоруссии активно восстанавливают храмы и другие памятники. Даже если нет сведений о первоначальном облике храма, а осталось только упоминание, что он когда-то стоял на этом месте, его все равно отстраивают заново в стилистике его времени. Именно это и произошло с Благовещенским собором XII века. Рядом с ним современный деревянный храм, кажется Серафима Саровского (в нужный момент, как всегда, ручка не пишет, а карандаш ломается, так что пусть меня поправят местные жители), а чуть поодаль шло восстановление (строительство) Успенского собора XVII века. Задержались здесь буквально на пять минут и поехали дальше, в Полоцк.

Это оказался один из самых приятных городков, в которых мне довелось побывать. У него своя богатая история (впервые упоминается под IX веком, и кто его только не захватывал), с ним связаны имена многих выдающихся людей: Франциска Скорины, Симеона Полоцкого, Евфросиньи Полоцкой. Не говоря о том, что город очень чистый, тихий и живописный, утопающий в яблоневых садах.

Для начала нас повели в Софийский собор – один из трех Софийских храмов XI века, наряду с Софией Киевской и Софией Новгородской. Он стоит на высоком, красивом берегу Западной Двины. Храм многократно перестраивался и менял конфессиональную принадлежность, сейчас выглядит как в XVIII веке, в барочных формах. Внутри собора находится музей его же истории и архитектуры и проводятся органные концерты. Внизу, так сказать, в подвальном этаже, можно увидеть остатки древних опорных стопов, а в восточной части – фрагмент старого алтаря. (Потом собор переориентировался, и теперь алтарь находится в другой стороне.) Сейчас там изредка идут службы – вновь по православному обряду.

Рядом с собором стоит Борисов камень – огромный валун с высеченной надписью «Господи, помози рабу Твоему Борису» (возможно, речь идет о князе Борисе Всеславовиче, сделавшем эту надпись в XII веке во время великого голода. Неподалеку от камня бьет святой источник.

Потом мы пошли гулять по заповедной Нижне-Покровской улице. Почти каждый домик на ней чем-то примечателен: то кирха, то францисканский монастырь, то дом Петра I (наш пострел и тут поспел), то музей какой-нибудь. Музеев в Полоцке много. Мы были, например, в Музее белорусского книгопечатания, что рядом с Богоявленским собором. Эта тема мне близка, поскольку одно из моих образований – полиграфическое, я знаю, как работал древний печатный станок (впрочем, то, что я наблюдала в действии еще лет двадцать назад, от него недалеко ушло), и всякие там литеры и верстатки я неоднократно имела счастье держать в руках и использовать по назначению. В экспозиции восковые фигуры наборщика с печатником, монаха в скриптории, разные древние книги, а также памятники докнижной письменности. Внутри этого музея есть еще один – Музей-библиотека Симеона Полоцкого. Это интерьер западноевропейской библиотеки XVII века, причем она до сих пор работает в том числе как библиотека.

Кстати, в одной из других поездок моя спутница, тоже активная путешественница, вспоминая, как она была в Белоруссии, сетовала, что очень хотела послушать белорусский язык, но ей это не удалось – все говорили по-русски. Так вот, в Полоцке повсеместно употребляется русский язык, но в музее к нам специально обратились с речью на белорусском. Многие ржали – ну что за дикие люди!

Чуть подальше – детский («дитячий») музей. У входа в него стоит памятник школяру с часами в руках, которые он разобрал и собрал (и вот теперь остались лишние детали). Музей вообще рассказывает о тяге детей все разбирать и собирать (и в смысле ручной сборки-разборки, и в значении «анализировать и синтезировать»).

А многие музеи мы еще не видели. Так, есть музей «Прогулка по Нижне-Покровской улице», или Музей традиционного ткачества народов Поозерья, или Природно-экологический музей, или музеи военной тематики.

Полоцк. Памятник букве у краткое

В Полоцке есть и другие прикольные памятники, например букве «у краткое». Это что-то среднее между нашими «у» и «в», используется, например, в словах «деу(в)ка», «Могилеу(в)».

Ну и конечно, в каждом уважающем себя европейском государстве есть свой центр Европы. Я уже посещала таковой в Западной Украине, а моя подруга Лайма уверяет, что центр Европы, разумеется, в Литве. Так вот, белорусские ученые высчитали, что европейский центр находится аккурат в двухстах километрах от Полоцка, но там непроходимые болота, в которые никто не полезет, поэтому памятный знак установили в одном из полоцких скверов.

Следующим мы осмотрели памятник Евфросинье Полоцкой – просветительнице, первой женщине на Руси, канонизированной церковью. Девушка из княжеской семьи в юном возрасте ушла в монастырь, переписывала святые книги, основывала обители, при которых были школы и мастерские. В одну из них, Спасо-Евфросиниевский монастырь, мы и поехали.

Монастырь, основанный в 1120-х годах, произвел хорошее впечатление. Прежде всего, он утопал в цветущей вишне, яблоне, черемухе, и, к моей вящей радости, у монастырского корпуса даже росла сакура. Все постройки беленькие, с иголочки, хотя один из храмов, небольшой Спасо-Преображенский, построен аж в XII веке и украшен фресками приблизительно того времени, недавно расчищенными из-под более поздней росписи. Здесь долгое время хранилась святыня – крест Евфросиньи Полоцкой, эмалевый, с драгоценными камнями и мощами, но в начале войны он исчез, и теперь на его месте современная точная копия. В этом же храме находятся мощи и самой Евфросиньи. К сожалению, войти внутрь не удалось: хоть дверь и была открыта, вход преграждала перекладина.

Другой храм – Крестовоздвиженский собор, конца XIX века, большой, пятиглавый, в такой тоновской стилистике – тоже был закрыт. Пустили нас только в «теплую» трапезную церковь, приспособленную из жилого дома под храмовые нужды в середине позапрошлого века. Дали приложиться к мощам, которые, согласно путеводителю, хранятся вообще-то не здесь. Специально для нас, что ли, принесли?

Завершает монастырский ансамбль жилой корпус, как гласит путеводитель, в барочном стиле, однако стены его украшены разве что сакурой, с примыкающими к нему вратами-звонницей более поздней постройки.

Несколько портило впечатление… нет, если я снова примусь за художественное описание отхожих мест, меня читатели побьют.

Уезжать не хотелось, но время было позднее, а дорога предстояла долгая. Несмотря на хорошее качество полотна, водитель двигался уж больно неторопливо, и мы его подгоняли. Однако стоило ему прибавить газу, как на хвост нам сели белорусские гаишники, которые, проводив нас до родной границы, оштрафовали бедного водителя на мешок белорусских денег.

В гостиницу прибыли около полуночи (как ни странно, нас ждал ужин, но даже я, при всей моей непритязательности, лучше бы воздержалась), а на завтра подъем был опять назначен на шесть утра.

Талашкино. Теремок

Последний день новогоднего путешествия начался с посещения Музея водки. Впрочем, коллеги, наслушавшись наших рассказов о смоленских храмах XII века, упросили на минутку подвезти к одному из них – был выбран, ввиду его удобного расположения, Петропавловский близ вокзала.

Как я уже уговорила, здание музея располагается в проломе кремлевской стены, где раньше была тюрьма (а в самом здании – тюремная Тихоновская церковь). Экспозиция не такая богатая, как, допустим, в Угличе, — по-моему, всего один зал, зато разрешают позировать с экспонатами водочной и околоводочной тематики, дегустировать дают вдоволь, а рядом – магазинчик с местными настойками-наливками.

Здесь задержались ровно столько, чтобы выпить все налитое, и поехали дальше, в Талашкино. Я думаю, это очень красивое место, но в нормальную погоду. А в этот день солнце так и не взошло и, похоже, не собиралось, дул не слишком холодный, но сырой и пронизывающий ветер, сверху густой стеной лепил снег, снизу лед чередовался со снежной кашей.

Собственно говоря, тот музей, что мы называем Талашкином, на самом деле Фленово. Талашкино – это ближайшее к нему село, где в конце позапрошлого века и купила М.К. Тенишева, свое имение. Оно и стало одним из центров модерна, наряду с Абрамцевом и Поленовом.

Для начала Тенишева создала во Фленове школу, где наряду с полезными сельхознауками изучались (бесплатно) художественные ремесла и эстетическое воспитание. Мастерские скоро вышли за рамки учебных и превратились в художественно-промышленные. Тенишева и сама была незаурядной художницей и умела привлекать хороших мастеров. В Талашкино приехал художник С. Малютин, создавший много чего интересного, и в частности изобретший русскую матрешку. Но он также работал как архитектор, живописец, сценограф. В том числе «Теремок» (собственно музей), резной сказочный домик, с причудливо переплетенными мотивами русских сказок, – его создание. Уехал через три года Малютин – приехал другой художник, Зиновьев. Жил и работал здесь и Врубель.

В начале 1900-х годов Тенишева задумывает строить здесь храм-усыпальницу членов своей семьи. Церковь Святого Духа построена в традициях древнерусского зодчества, с тремя рядами кокошников и маленькой главкой. Проект разработан Малютиным и самой Тенишевой, а росписи и смальтовые мозаики создал Н.К. Рерих, из-за чего так нелегко и сложилась судьба храма. Дело в том, что Рерих, воплощая идею единства религий, допустил в росписях большие отступления от канонов, вследствие чего храм не был освящен. В советские времена храм использовался как овощехранилище, поэтому от росписей остались лишь фрагменты; зато сохранилась мозаика «Спас Нерукотворный» над порталом церкви. Сейчас храм выглядит если и не ужасно, то во всяком случае не лучшим образом.

Сфотографировались мы и у резных ворот малютинской работы, на чем и закончилась программа нашей поездки. Помню, уезжали в темноте, в сильный гололед и в жу-у-уткую метель, и только усердные Олины молитвы да мастерство водителя позволили нам добраться домой без приключений.

Последний день второго путешествия начался с экскурсии «Древние храмы Смоленска». Пришел такой дедушка, видно, что любит и хорошо знает свой город. Для начала посетили уже виденную мной Свирскую церковь и дважды виденную Петропавловскую. Потом поехали туда, куда мы в прошлый раз не дошли, — к Авраамиеву монастырю. Основан он был при Алексее Михайловиче на месте более древнего Ризположенского; дошедший до нас барочный Спасо-Преображенский собор лет на сто моложе. Он такой стройный, вытянутый, с симпатичными высокими полукруглыми крыльцами.

Музей Смоленский лен в Троицком соборе

Далее сбылась моя мечта – слазить на стену Смоленского кремля. Мы с Олей и в прошлую поездку пытались было ее покорить, но подошвы моих зимних ботинок были стерты до состояния линолеума, а внутри скользко и очень захламленно. Теперь мы влезли в какую-то дыру близ Авраамиева монастыря, тоже сильно замусоренную, и поднялись наверх по остаткам каменной лестницы. Оттуда открывался интересный вид на город. К сожалению, от смоленских достопримечательностей дедушка плавно перешел к критике богатых и восхвалению светлого социалистического прошлого. Вопрос неоднозначный, но меня эти темы дома достали, и я предпочла удалиться. К сожалению, спускаясь с кремлевской стены, я ошиблась дырой и оказалась совсем в другом месте, на огороженной и запертой территории, кажется принадлежащей не то вендиспансеру, не то психиатрической лечебнице. И если со стены я с трудом, но все-таки спустилась, благо путь шел преимущественно вниз, то груз съеденных за долгую жизнь котлет и конфет мешал подняться обратно. Пришлось шастать по двору и кричать: «Люди! Люди!» Наконец была найдена не слишком узкая дыра в заборе. Все наши уже сидели в автобусе, и мы поехали в музей «Смоленский лен», расположенный в помещении Троицкого собора.

В программе стояла альтернатива: этот музей или Музей Коненкова. Сначала выбор меня несколько огорчил: мне, как искусствоведу, Коненков казался интереснее, тем более что в льняных музеях я уже была несколько раз, например в Мышкине, Костроме и Калязине. Но в смоленском музее оказалось так интересно! Была не обычная экскурсия по типу «вот веретено, вот прялка, вот чесалка», а рассказ об интересных фактах крестьянского быта.

Знаете ли вы, например, о том, что выходить замуж, абсолютно не умея готовить, — не новейшая тенденция? Оказывается, с древнейших времен девушка шла замуж, не имея ни малейшего представления о кулинарии, и готовить ее с самых азов учила свекровь – в соответствии с традициями новой семьи и вкусами своего сына и ее мужа. Кстати, готовкой занимались только женщины строго определенного, среднего возраста: у молодых другие, более тяжелые обязанности, у старух вкусовые рецепторы уже не те.

Или вот если младенец родился раньше срока, его считали недопеченным, обмазывали всего тестом и клали в печь допекаться – понятно, не в горячую, а в чуть теплую.

Или существовал такой институт черничек. Когда девочка подрастала лет до 12-13, ей нужно было пройти специальный ритуал – запрыгнуть в расстеленное на полу платье невесты. Если у нее получалось допрыгнуть до середины платья – значит, она достаточно взрослая для замужества. Ритуал повторялся каждый год. Когда она вступала в зрелый возраст, лет 15-16, она могла уже сделать выбор: «Все, я больше прыгать не буду». Тогда она получала статус чернички – девицы, которая не собирается выходить замуж. Такие девушки носили специальные, отличные от потенциальных невест платья, показывающие, что к ним свататься не надо. Их статус был выше, чем у старых дев, которые хотели замуж, да их никто не взял: как правило, они имели профессию, связанную с рукоделием, или лесными промыслами, или медициной и т.п., которая позволяла в голодный год прокормиться всей семье.

Нам бы еще много чего порассказали в этом замечательном музее, но, к сожалению, время поджимало. Опять эти организованные обеды, на которых съедается не столько вкусной и здоровой пищи, сколько времени, которое могло бы в путешествии быть потрачено более продуктивно!

Итак, было время уезжать. В автобусе я подводила итоги, а поскольку дорога была долгой и, надо признать, утомительной, то двух поездок сразу.

Многое ли увидено: практически все значимые храмы Смоленска, кремль, музеи «Русская старина», «Смоленский лен» и музей водки, Талашкино, а также состоялось довольно подробное знакомство с Полоцком? Список вроде бы не очень большой, особенно учитывая суммарные шесть дней поездки. К тому же еще много чего интересного осталось за его рамками: музеи Коненкова, Твардовского, несколько экспозиций военной и исторической тематики, музеи «В мире сказок» и «Городская кузница XVII века». С другой стороны, если первая поездка производила впечатление несколько пустоватой, то во второй приходилось регулярно ложиться за полночь, а вставать в шесть утра – причиной всему очень большие автобусные переезды.

Ну что ж, когда-нибудь, возможно, побываю здесь и в третий раз.